Густав III. Часть 2
Начало тут.Продолжение.Совершив государственный переворот, Густав всячески подчеркивал, что речь вовсе не идет о реставрации абсолютизма. Формально сохранялись какие-то конституационные ограничения: например, монарх не имел права без одобрения риксдага вводить чрезвычайные налоги или объявлять наступательную войну. (Впрочем, когда дошло до дела, Густав показал, что соблюдать эти ограничения не собирается.) Он исправно созывал сословия и выслушивал все мнения, даже оппозиционные (хотя поступал всегда по-своему). Самого себя позиционировал не как государя, а как первого среди равных, и в своей речи в риксдаге после переворота так и выразился: " Я первый гражданин среди свободного народа".
Правительство Густава, как и следовало ожидать, возглавил его наставник Карл Фредрик Шеффер. Под руководством этого прогрессивного, образованного, прекраснодушного человека были проведены реформы в духе Просвещения: смягчено уголовное законодательство (в частности, отменили пытки как способ дознания), провозглашена веротерпимость, началась серьезная борьба с коррупцией и произволом на местах. Часто пишут, что Густав провозгласил свободу слова, но это не совсем так: она уже существовала со времен Эры свобод, король ее всего лишь подтвердил. Шеффер привлек к работе талантливого экономиста Юхана Лильенкранца, который провел в Швеции финансовые реформы в либеральном духе. Строился флот. Реогранизовывалась армия. Как положено просвещенному государю, Густав покровительствовал наукам и искусствам. Он основал шведскую Академию и еще до черта научных сообществ. О его политике в сфере культуры я уже немного писал:
1. historyofsweden.diary.ru/p187318603.htm
2. historyofsweden.diary.ru/p187318757.htm
В общем, стратегия была такова: активно приглашаем иностранных специалистов из стран, славящихся развитыми искусствами и ремеслами (Италии и Франции), и перенимаем их опыт.
В правление Густава расцвел и королевский двор и вообще светская жизнь. Некогда заштатный и провинциальный Стокгольм стал превращаться в весьма модное место. Густав возродил забытый во времена Эры свобод дворцовый этикет со всеми полагающимися церемониями вроде публичного одевания короля и публичного же приема пищи.
Королевская семья изволит кушать, придворные стоят вокруг и наслаждаются этим зрелищем.
Естественно, содержание пышного двора (и фаворитов, которые у Густава не переводились) требовало немалых средств. Король вообще не отличался умеренностью в личных тратах. Здесь, например, я написал про его гардероб, а ведь это только одна из многих расходный статей!
Народ редко прощает правителям подобную расточительность, но Густава любили все равно. Обретя полноту власти, он не растерял своего необыкновенного обаяния, в котором ему не отказывали даже враги. Кроме того, при нем действительно, как выразился другой эффективный менеджер, "жить стало лучше, жить стало веселее": все-таки прогрессивные реформы приносили свои плоды. Кроме того, задолго до Французской революции Густав начал медленно, но неуклонно проводить политику уравнения в правах всех сословий. Забегая вперед, скажу, что в позднейшие годы он обратит вспять почти все свои замечательные реформы, но эта тенденция останется. Можно спорить о том, действительно ли король считал, что крестьянин должен иметь те же права, что и дворянин, или, как утверждают противники и недоброжелатели, это был простой популизм и желание отомстить привилегированному дворянскому сословию, которое не поддерживало Густава. У дворянства действительно были неважные отношения с королем: именно это сословие во времена Эры свобод обладало основной властью в королевстве (за счет своих вековых прав и привилегий)? и, соответственно, оно же больше всех потеряло после славного дня 19 августа 1772 года. Дворяне привыкли к вольнице, они не хотели склоняться перед королем (не говоря уж о том, чтобы надевать на него туфли и подносить ему салфетку за столом) и всячески фрондировали, а король их за это всячески щемил. При нем недворянские сословия получили право покупать землю (а не только арендовать у благородных землевладельцев), а дворяне утратили свои исконные преимущества при занятии высших должностей, в том числе в армии.
Правительству Шеффера (особенно брату Шефера Ульрику, занимавшему пост министра иностранных дел, но и дипломатические таланты самого Густава сыграли здесь роль) принадлежит крупнейший внешнеполитический успех - заключение выгодного для Швеции союзного трактата с Францией. Имея такого союзника и наращивая собственную мощь, Швеция вновь начала увеличивать свой вес на европейской сцене.
Однако уже на исходе 1770-х годов король начал уставать от собственного либерализма. Кроме того, у него стали портиться отношения с Шеффером, который, как это свойственно многим наставникам, не заметил вовремя, что его воспитанник вырос - во всех смыслах этого слова. Шеффер формльно все еще оставался во главе правительства, но реальная власть мало-помалу переходит в руки нового ставленника Густава - ортодоксального роялиста Эверта Таубе. В конце концов Таубе сожрал Шеффера в аппаратной борьбе, и тот, смертельно обиженный на короля, ушел в отставку в 1778 году, а вместе с ним - почти весь его прогрессивный кабинет, включая гениального министра финансов Лильенкранца.
Новое правительство, состоящее из послушных орудий в руках короля и его первого министра, принялось закручивать гайки. В том же 1778 году введена цензура. Суды начали выносить первые смертные приговоры за "оскорбление величества" (надо отдать Густаву должно, он их не утверждал). Таубе же принадлежит инициатива создания тайной полиции и еще множество замечательных тоталитарных новшеств. Естественно, народ ненавидел нового королевского сподвижника страстно. Дошло до того, что в 1786 году ангельски послушный риксдаг вдруг взбунтовался, и сословия в едином порыве потребовали отставки Таубе и его многочисленных креатур и отмены их инициатив. Король, заботившийся о своей популярности, весьма огорчался, но ничего поделать не мог. Он предпринял одну попытку избавиться от Таубе и отправил его в отставку в 1783 году, но через пару лет вернул на место. Таубе сумел сделаться незаменимым, потому что, не стесняясь в средствах, наполнял казну расточительного монарха. Он поощрял открытую торговлю пасторскими должностями (эта практика возмущала религиозных шведов до глубины души). Кроме того, он научился делать деньги на "винной регалии" - государственной монополии на производство спиртного. (Вообще-то эта идея принадлежала самому Густаву, которого печалило повальное народное пьянство, а довел ее до ума и воплотил в виде законопроекта Лильенкранц, но, поскольку именно Таубе принялся воплощать ее в жизнь своими любимым драконовскими методами, это его шведы "возблагодарили" за то, что теперь нельзя даже забухать по-людски. Государственная монополия на торговлю спиртным действует в Швеции по сей день, и вроде ничего, привыкли. Однако во времена Густава она вызывала чуть ли не народные бунты.)
В том же кризисном 1786 году в Швеции случился сильный неурожай и, следовательно, голод. Густав чувствовал, что популярность его страдает, и, подобно многим монархам до него и после него, нашел средство от всех печалей: маленькая победоносная война.
Продолжение следует