| Сказка о маленькой болотной твари Название: Сказка о маленькой болотной твари Авторы: Commissar Paul и *Fifi* Бета: WTF History of Sweden 2014 Размер: 3644 (мини) Персонажи: Ёста / Король = Армфельт / Густав III. Упоминаются барон Таубе и Анкарстрем. Взглянуть на портрет главного героя: читать дальше Категория: слэш Жанр: сказка Рейтинг: PG-13 Warning: Жестокое обращение с животными Примечание: кроссовер со сказкой лорда Дансени "Родня эльфийского народа" Краткое содержание: Мы всегда подозревали, что король Густав III - эльф. Или кто-то вроде. Размещение: до деанона с пометкой WTF History of Sweden 2014, после деанона – с разрешения автора и указанием авторства. Для голосования: #. WTF History of Sweden 2014 - работа "Сказка о маленькой болотной твари" Старый Йорма жил в одиночестве на хуторе, который выделила ему община после того, как он отслужил положенный срок в армии. В награду за геройства на войне ему добавила немного землицы корона, и Йорма стал обладателем неплохого надела, позволяющего жить пусть не пышно, но вполне благополучно. Ёста, десятилетний сын помещика, исправно являлся к Йорме в гости и требовал рассказывать про войну, да и деревенские любили его байки: излагал Йорма складно, и потом, чем еще заняться в бесконечные зимние сумерки в финской глуши, как не сидеть у печки и слушать неторопливый рассказ? Йорма вел повествование, обращаясь к Ёсте, как к самому почетному гостю, но и остальным дозволялось задавать вопросы и вставлять ремарки. Ёста, как уже говорилось, предпочитал слушать про недавно отгремевшую Померанскую войну, про Узедом и Воллин и про осаду Мальхина. Но однажды Йорме вздумалось рассказать ему историю из мирной жизни, правда, довольно неожиданную: про то, как он, Йорма, 20 лет назад неся службу в столичном гарнизоне, повстречал болотную девицу и влюбился в нее. — Оправил меня как-то господин полковник с письмом. Возвращаюсь уже ввечеру, иду по берегу Бруннсвикена (речушка в тамошних краях такая) и вдруг слышу смех. Славный такой смех, как колокольчики. Гляжу: на ветвях качается и манит меня к себе. Я голову потерял, бегу к ней, а она с дерева соскользнула — и в воду. Но не потонула. В воде звезды отражаются, а она на них наступает, как на камешки, и пляшет. Ножки так и мелькают, что у танцовщицы на театре. И смеется, и смеется, и глазки мне строит. Потом вдруг остановится как бы передохнуть, я думаю: ну все, попалась, голубушка. Хватаю — а она как вода сквозь пальцы утекает и дальше пляшет и смеется. Дразнится, значит. Так и пришлось мне уйти ни с чем. Деревенские, конечно, принялись зубоскалить. — Да ты, верно, сам на воздусях был, Йорма. — Пожалуй, угостили тебя те, к кому ты письмо-то таскал. — Да погодите, дайте досказать человеку! — Я так и не смог ее забыть, — сокрушенно признался Йорма. — Когда понял, что мочи нет жить без нее, пошел к одной старухе, которая знала, что да как. Она меня и научила. Надо, говорит, окропить кровью черного петуха тень черного человека. И тогда болотная девка сама к тебе придет, и делай с ней что хочешь. Я, значит, так и поступил. И что же? Пришла как миленькая! Слушатели гоготали и пихали друг друга под ребра. Ёста, вежливо скрывая разочарование оттого, что так и не услышал ничего про войну, спросил: — Она хоть красивая была? Йорма надолго приумолк. — Нет, — ответил он, поразмыслив как следует. — Маленькая такая, худенькая, как будто лунный свет сквозь нее проходит. Ручки-ножки как палочки, а на пальцах перепоночки как у лягвы. Все снова покатились. Экая красотка! И тут Йорма не выдержал и обиделся. — Ничего вы не смыслите, дурни. Не в красоте дело. Она была такая, что мне до сих пор кроме нее никого не надо. После того, как ее попробовал, на обычную бабу даже смотреть не могу. Пусть она даже самая раскрасавица будет, а все равно не сможет так смеяться... и так плясать... и так играть с мужчиной. Финские крестьяне суеверны, но вряд ли хоть кто-то из слушателей воспринял всерьез рассказ Йормы. А зря. Болотные твари действительно живут на старых болотах. Они не помнят, откуда пошел их род, но эльфы и феи приходятся им близкой родней. Днем болотные твари прячутся в уютной прохладной глубине зыбких топей. А ночами всплывают на поверхность, чтобы всласть поплясать на звездных бликах на темной глади воды, поиграть с болотными огоньками да пошутить над припозднившимися путниками. Одна из них и попалась бравому солдату Йорме, но только неизвестно, кто еще над кем подшутил: через положенный срок дикая тварь вернулась на родное болото, прижимая к груди младенца. Других тварей весьма развеселил такой поворот дела, и они с восторгом принялись нянчиться с новой игрушкой, но самые мудрые и скептически настроенные заметили, что у ребятенка нет перепонок и коготков на пальчиках. Старейшая дикая тварь сразу определила, что на болоте он не выживет. Оставалось только подбросить его на воспитание к людям, как это делалось испокон веков в подобных случаях. Дикие твари отправились выбирать семью для подкидыша. Сначала они набрели на бедный крестьянский дом. Там было полно детей, но жизнь их была безрадостна: даже самые маленькие работали от зари до зари — пахали, сеяли, ухаживали за скотиной, — в награду получая лишь окрики и колотушки и только по большим праздникам ложась спать сытыми. В крестьянской семье суровые нравы — странное дитя, отличающееся от других, наверняка «случайно» утопят или скормят свинье, и даже приходской священник промолчит. Нет, надо отдать маленькую дикую тварь в дом получше. На следующий день, пробравшись во двор богатого замка, дикие твари увидели в окне единственного ребенка. Он был хорошо одет, сыт, не измучен работой. Но зато целый вечер он сидел за столом и зубрил латынь, немедленно получая от гувернера линейкой па пальцам, стоило ему только отвлечься. Маленькая дикая тварь шаловлива и непоседлива, она не создана для такой жизни. Как же быть? И тут вспомнила одна из диких тварей, как слышала разговор двух контрабандистов, пробивавшихся как-то ночью на лодочке через болото. А говорили они о том, что Королева вот-вот родит наследника престола. Эта мысль пришлась по нраву болотным тварям: уж принца-то люди не посмеют обижать! Все болотные твари собрались в круг, чтобы дать волшебное приданое маленькой болотной твари, прежде чем старый аист отнесет её в королевский дворец и подкинет в королевскую колыбель. Каждая тварь поделилась со своей маленькой товаркой кусочком воспоминаний: — Когда наш принц вырастет, у него будут самые прекрасные волосы во всем королевстве, — проквакала болотная тварь, жившая среди скользких камней подле старой Мельницы. У Мельницы порой топились от несчастной любви молодые девушки. И болотной твари нравилось любоваться их длинными волосами, сплетающимися с водорослями на дне запруды. — У нашего принца будут глаза, как, как... — задумалась другая болотная тварь. Она жила у страшных черных топей, куда не ступала нога человека. Болотная тварь давно не видела людей и затруднялась вспомнить, какие глаза должны быть у смертных. — Как фиалки, что распускаются весной на чудесных мокрых кочках посреди моей топи. — А еще у него будут маленькие и самые белые ручки и ножки, — щедро поделилась воспоминаниями третья дикая тварь. Около её домика в камышах недавно утонул юный сын здешнего барона, вздумавший на спор переплыть озеро. Этой ночью каждая дикая тварь шведских болот дала что-нибудь в приданое маленькой дикой твари — чтобы принц стал похож на настоящего человека. Не дали они ему только душу — у болотных тварей нет души, и они не знают, что это. Чуть не забыли они и еще кое-что важное. — Вы все не то говорите! — заявила старейшая дикая тварь, растолкав круг товарок. — Самое главное — дать ему умение притворяться, чтобы ни один смертный не догадался, кто он такой. Старейшая дикая тварь крепко задумалась — и наконец вызвала в памяти старый графский пруд, в котором она когда-то жила. На берегу этого пруда стоял павильон, и иногда по приглашению графа в нем играли французские актеры. Ух, и здорово он притворялись! Каждый из них мог изобразить кого угодно — и старика, и юношу, и вельможу, и разбойника. Они меняли костюмы и маски, танцевали и пели. Старейшая тварь бережно собрала воспоминания о французском театре и вручила их младенцу. Аист унес подкидыша. А еще через некоторое время послышались пушечные залпы. Орудия палили в Стокгольме так громко, что было слышно даже на болоте. Родился принц! Дикие твари поздравили друг друга и через прорубь (ибо на дворе был январь, и уютное болото замерзло) опустились на дно отдыхать. *** Шло время. Сколько его пролетело, болотные твари не знали в точности, но уж никак не меньше тридцати лет. Принц-подкидыш вырос и сам стал Королем (будем теперь назвать нашу маленькую дикую тварь так). У Короля были прекрасные длинные каштановые волосы, которые он не желал стричь, фиалковые глаза, маленькие ступни и ладони. Да и сам он был маленьким и хрупким — на две головы ниже любого из своих подданных — рослых, румяных, белокурых и голубоглазых северян. Но болотные твари не бывали крупными. Король почти не нуждался в человеческой пище — только пил воду и иногда ел свежие овощи. Лицо Короля было не симметрично — болотные твари не сумели договориться, чего в облике их подкидыша должно быть больше — благородства древних королей или ехидства родни эльфийского народа. Одна половина лица Короля была исполнена царственного достоинства, а другая продолжала ухмыляться, даже когда Король был устал или печален. Король слегка прихрамывал — болотные твари забыли, что смертные ходят чуть иначе, что у них просто ступни и нет острых коготков, с которыми так удобно прыгать по кочкам. Нет у людей и перепонок между коготками, с которыми так удобно танцевать на звездах, отражающихся в черной болотной воде. Но Король все равно любил танцевать на балах и на сцене маленького придворного театра, хотя из-за хромоты быстро уставал. Допустили болотные твари и другие мелкие ошибки — стараясь дать маленькой болотной твари все самое лучшее что за века накопилось в их воспоминаниях, они забыли, что смертные делятся на мужчин и женщин. Они дали будущему Королю поровну и того и другого — он равно искусно умел вышивать разноцветными шелками и совершать государственные перевороты. И вот однажды ранним вечером одна молодая, особенно непоседливая тварь перебудила прочих: — Скорее! Посмотрите только, кто пришел на наше болото! Только тихо: там много смертных, и все они вооружены. Дикие твари не хотели просыпаться так рано: солнце еще не зашло. Но в конце концов они поддались на настойчивые уговоры товарки, тихонько всплыли на поверхность и выглянули из-за камышей. На берегу болота они увидели группу всадников в охотничьих костюмах, с ружьями за плечами. Они пахли порохом, конским потом и кровью убитых животных. Картина была бы совершенно обыденной (мало ли охотников повидали болотистые берега речушки Бруннсвикен?), если бы среди смертных не красовалась болотная тварь. Она была одета как люди и точно так же сидела на коне, а на пальцах у нее не было перепонок (иначе в жизни не смогла бы она надеть щегольские перчатки с широкими раструбами), но все же происхождение ее было несомненно. — Это же он! — обрадовались твари. — Наш принц-подкидыш! — Как он вырос! Дикие твари пришли в восторг от своей давешней проделки: подумать только, эти смертные совсем без глаз! Неужели они не видят, кто перед ними? Просто умора, как они с ним носятся — «да, ваше величество», «нет, ваше величество». Твари изо всех сил зажимали себе рты, чтобы не дать волю чувствам, а когда было совсем невмоготу, бесшумно спускались на дно и там покатывались со смеху, и тогда к поверхности воды поднимались пузырьки. Обнаружить свое присутствие они не решались: все-таки смертных на берегу слишком много, и у них есть оружие, да и их предводитель, хоть и принадлежит к болотному племени, может не признать родства. Вдруг велит отправить сородичей на изучение в Академию наук, которую недавно основал! Впрочем, король смертных определенно что-то чувствовал. Он долго стоял на берегу, оглядываясь и жадно вдыхая сырой, напоенный перегноем воздух. — Не правда ли, господа, — сказал он ясным серебристым голоском болотной твари, — это место таит в себе необъяснимое очарование. Смертные явно не замечали особенного очарования: болото и болото. Однако они считали своим долгом во всем соглашаться с Королем и покорно закивали: совершенно верно, ваше величество, Хага удивительно живописна. — Я построю здесь дворец, — решил Король. — Нет, не дворец, а маленькую виллу. Прямо на этом месте, у самой воды. Право, лучшее место, чтобы отдохнуть от столичной суеты. Здесь я чувствую себя таким счастливым и свободным... Армфельт! Будьте так любезны, сорвите мне кувшинку. Один из спутников Короля спешился и полез в камыши. Дикие твари поспешно расступились, пропуская его, причем одну из них — ту самую веселую и легкомысленную тварь, которая первой заметила Короля и перебудила остальных, — пришлось утащить за шкирку, ибо ей понравился красивый юноша, и она никак не хотела прятаться. Уж она бы сыграла с ним шутку, будь он тут один! Смертный старательно выбрал самую красивую кувшинку, не без труда вытянул из воды длинный скользкий стебель и почтительно и галантно преподнес цветок Королю. — Благодарю, — кивнул тот и вдруг с хрустом принялся грызть кувшинку. Дикие твари на добрую минуту залегли на дно, помирая со смеху. Уж больно забавными были рожи смертных и их мучительные старания справиться с накатившим шоком! А ведь ничего удивительного в поступке Короля не было. Болотные твари не нуждаются в пище (да и мелкие их зубки не приспособлены для того, чтобы рвать мясо или жевать хлебную корку), но иногда ради собственного удовольствия могут погрызть сочные побеги камыша или кувшинки, наслаждаясь вкусом болота. Любят они также водяной кресс-салат, да иногда, когда смертные выгоняют своих коров пастись на разливных лугах, могут подкрасться и попить парного молочка (за что крестьяне не жалуют болотных жителей). Пока твари смеялись, их собрат на берегу доел кувшинку и сказал: — Однако, господа, нам пора возвращаться, — и дал шенкелей, точно самый настоящий человек. Кавалькада потянулась за Королем, и только один задержался на берегу — тот самый смертный, который сорвал кувшинку. — Вечно он смеется надо мной, — пожаловался юноша в пустоту не зная, что болотные твари здесь и внимательно слушают его. — А ведь я на все готов ради него!.. Увы, у него нет сердца. — Сердце у него как раз есть, — возмущенно запротестовала легкомысленная болотная тварь. Когда-то она подарила принцу-подкидышу свое воспоминание о том, как сильно и громко билось сердце молодого каролинского офицера, подстреленного врагом и еще живым упавшего в воду. Болотной твари было обидно, что её дар не оценили и она говорила громче чем собиралась. — Просто у него нет души. Другие болотные твари зашикали на болтушку, но было поздно. — Кто это сказал? Кто здесь? — встрепенулся Ёста, ибо это был он собственной персоной — выросший, возмужавший и, как видим, сделавший карьеру при дворе. Вдруг он застыл: из гущи камышей на него глядели два огромных синих глаза. Очень медленно, боясь спугнуть, Ёста сделал шаг вперед — и увидел болотную девицу. (В принципе, болотная девица могла бы оказаться и болотным юнцом, потому что самим диким тварям это неважно, и они могут даже менять пол при желании, если наскучит влачить свой бесконечный век мужчиной или женщиной. Но Ёста, вспомнив старую байку, услышанную как-то в детстве, сразу решил, что это девица). Она улыбнулась и поманила его перепончатым пальчиком, и при виде этой улыбки — ей-богу, столь пленительной, что даже самая прекрасная из стокгольмских дам, даже самая очаровательная из актрис французской труппы не умела улыбаться так — Ёста забыл обо всем на свете и потянулся к ней, но руки схватили пустоту. — Совсем я, видно, спятил... — пробормотал Ёста, покачав головой и решив, что диво ему померещилось. И тут сзади послышался звонкий смех, задорный и дразнящий. Ёста обернулся и увидел ее на дереве — она качалась на ветке, заливалась хохотком, и манила его к себе с видом почти вызывающим: мол, давай, удалец, покажи, на что ты способен. Он бросился к дереву, шлепая по тине и распугивая лягух. Девица соскользнула с ветки и затанцевала вокруг, почти даваясь в руки, но в последний момент по-змеиному ускользая. При этом она не переставала хохотать и строить глазки, а время от времени еще и складывала тонкие и бледные, но такие соблазнительные губки словно для поцелуя. Вдруг Ёста споткнулся о подводную корягу и, натурально, растянулся, почти с головой уйдя в болотную жижу. Девицу это развеселило еще сильнее, но неожиданно ее смех оборвался, потому что с берега послышался звук охотничьего рожка и крик: — Армфельт! Где вы? Э-ге-гей!.. Болотная тварь нырнула и пропала с глаз, а на берег снова высыпали охотники. — Армфельт! — воскликнул Король, когда его любимец, медленно возвращаясь в реальный мир, встал сначала на четвереньки, а затем выпрямился во весь рост. Он был мокр с головы до ног, по его охотничьему костюму текла бурая жижа, в волосах запуталась тина и ряска, а выражение лица было откровенно ошарашенное, точно его крепко стукнули по голове и он никак не может прийти в себя. — Что вы делаете в болоте? Топитесь от несчастной любви или просто решили освежиться? Ёста, ничего не отвечая, вытаращился на него, будто впервые видел его большущие, как плошки, синие глаза, тонкое неправильное личико и вообще все его хрупкое маленькое тело, казавшееся совершенно бесплотным. — Что это вы на меня так смотрите? — поинтересовался Король и, поскольку Ёста не отвечал и сохранял свой преглупый изумленный вид, расхохотался. И чарующий перезвон его смеха, звучавший как запоздалое эхо соблазнительного хохотка болотной девицы, окончательно поставил все на свои места. Теперь Ёста понял кое-что насчет Короля. *** «Надо окропить кровью черного петуха тень черного человека», — так, кажется, говорил старый Йорма. Жаль, что Ёста тогда не расспросил его подробнее, а теперь Йорма давно упокоился в могиле. Подумать только, он может приворожить Короля! И тот будет делать все, что Ёста ему скажет. Добыть на дворцовой кухне черного петуха не составило труда, но где же найти черного человека? И тут Ёсту осенило! Ну конечно! Маленький веселый арапчонок, которого Король привез из путешествия в Италию. Нет во всей Швеции более черного человека. Не теряя времени даром (уж очень хотелось Ёсте добиться любви своего Короля), он с петухом под плащом вошел в королевские покои. Король был у себя в кабинете — он в уединении работал над новой пьесой для придворного театра, но маленький арапчонок был здесь. Наслаждаясь свободной минуткой, он играл с комнатной собачкой. Улучив момент, Ёста выхватил из-за пазухи петуха и умело перерезал ему шею прямо над тенью арапчонка. Испуганный мальчик решил, что большой желтоволосый человек его сейчас тоже зарежет, и поднял крик. На шум из своего кабинета выглянул Король. Ёста тут же раскрыл ему объятия, но Король не обратил на это внимания. — С ума вы спрыгнули, Армфельт? Это вам не родной финский хутор, чтобы резать птицу посреди дворца. Вы напугали ребенка! Иди сюда, бедное дитя, — позвал он заплаканного арапчонка. — Посиди со мной в кабинете, я дам тебе бонбоньерку с леденцами. Огорчился Ёста. Что он сделал не так? Про какого черного человека говорил старый Йорма? Но не таков он был, чтобы сразу сдаться. Вечером повстречался ему барон Таубе, как обычно суровый и мрачный. Как и Король, он строго отчитал Ёсту за историю с петухом. Рассердился Ёста. Вечно Таубе всюду сует свой нос! Мало ему роли главного королевского советника, так еще портит жизнь всем вокруг! Может быть это и есть черный человек? Душа-то у него вон какая черная. Снова добыл Ёста на королевской кухне черного петуха и целое утро ходил за Таубе, подстерегая его тень. Наконец момент настал: на эспланаде перед дворцом Таубе о чем-то разговаривал с Королем и, поскольку светило солнце, тень отбрасывал густую, длинную, на загляденье. С петухом под плащом Ёста подкрался к беседующим и лихим ударом ножа снес птице голову. Кровь струей брызнула на тень Таубе. Петух в предсмертных конвульсиях забил крыльями, Ёста от неожиданности не успел его удержать, и обезглавленная птица вырвалась у него из руки и забегала кругами по эспланаде. Картинка была та еще. Гуляющие дамы с визгом подбирали юбки и забирались повыше на ступени лестницы, кавалеры чертыхались. Молоденький гвардеец, стоявший на часах, весь позеленел и крепко вцепился в рукоять шпаги. Видно было, что он из последних сил следовал уставу, запрещающему ему даже шевелиться. — Армфельт, вы маньяк!.. — вскричал Таубе, шарахнувшись в сторону. Король ничего не говорил, только прижимал к губами надушенный платочек, и глаза, расширившиеся еще больше, уставились на Ёсту с откровенным ужасом. Ёста осознал с небывалой ясностью, что избрал, мягко говоря, не самый лучший способ приворожить его. — Может быть, у вас не все дома? — допытывался Таубе. — Может, вам стоит показаться доктору? Второй раз подряд! Что это за странные шутки, можете вы объяснить? Безголовый петух наконец-то свалился наземь, несколько раз дернулся и затих. И тут молоденького гвардейца, на протяжении всех этих ужасных секунд не сводившего глаз с бедной жертвы, просто и незатейливо вырвало, как будто юноша вспомнил, что на сей счет в уставе не сказано ничего, и воспользовался единственной возможностью дать выход своим чувствам. Впрочем, это он зря, потому что к нему тут же подлетел капитан. — Анкарстрем! Нет, это невозможно! Это просто немыслимо! Как можно быть таким несуразным балбесом! На этот раз вы поистине превзошли самого себя! Прямо на часах! Да еще в высочайшем присутствии!!! — Н-но... — пробормотал бедный парень. — Н-но, г-господин к-капитан... Тут ручеек крови из разрубленной петушиной шеи потек к его ногам, и юноша снова скорчился в рвотном спазме. — На гауптвахту! — заорал капитан, побагровев. — Немедленно! На хлеб и воду, если у вас такой слабый желудок! А кровь петуха продолжала сочиться прямо на тень гвардейца Анкарстрема. Ёста смиренно ждал, когда следом на гауптвахту отправят и его. Если, конечно, не запрут сразу в доме умалишенных. Он не замечал, что в глазах Короля, кроме испуга, зажглось иное чувство. — Армфельт... — выдохнула наконец маленькая болотная тварь. — Вы, право же, сумасшедший, но это мне нравится! Ёста даже оробел от неожиданности и не сразу понял, что у него все получилось. Пусть Таубе продолжает угрожать ему всеми карами, Король теперь на его стороне. Ёста подошел к Королю и осторожно заглянул в его синие, как у болотной девицы, глаза. В них больше не было насмешки и равнодушия. Одного опасался Ёста, что не спросил у Йормы, долго ли действует приворот. Ну ничего, главное, чтобы на кухне не переводились черные петухи! *** Маленькая дикая тварь все-таки построила себе виллу на болоте. Крошечный, удивительно изящный павильон в классическом стиле был наполнен, как шкатулка драгоценностями, дорогой мебелью и изящными вещицами. Окна были сделаны преогромные. В холодной Швеции это было неразумно, но Королю хотелось непременно видеть болото. Как можно больше болота. Дикие твари завидовали: ни у одной из них не было такого жилища. Но, с другой стороны, ни одна их них не была королем Швеции. Павильон в Хаге стал любимым местом отдыха Короля, заповедным уголком, куда он не пускал никого из придворных, делая исключение для одного только Ёсты, которого после приворота любил всей душой. Близость между ними стала такой полной, что однажды (это было как раз в Хаге, летним вечером, когда воздух пах болотом, а в камышах слышался таинственный плеск) Ёста набрался храбрости и заявил: — А я знаю, ваше величество, кто вы такой на самом деле. Король, покоившийся на диване среди подушек и читавший Вольтера, рассеянно спросил: — Что вы имеете в виду, мой дорогой? — Вы — болотное существо. Точь-в-точь как те, что живут там. — И Ёста указал на водную гладь, в которой отражались первые звезды. Король с озабоченным видом отложил книгу, подошел к фавориту и пощупал его лоб — не горяч ли? — Вот интересно, что за существа там живут, кроме лягушек и комаров? — спросил он насмешливо. — Все ваши финские суеверия. Ёста решил, что Король просто притворяется, желая сохранить в тайне свое болотное происхождение. — Вам нет нужды таиться от меня, ваше величество, — ответил он, — я никому не открою ваш секрет. — Сегодня вы говорите загадками, — Король вернулся на диван и снова взялся за книгу. Маленькая дикая тварь высунулась из камышей и показала Ёсте язык. Павильон Густава в Хаге: Скачать все драбблы и мини одним файлом: |